Как становятся юристами? Кто-то мечтал об этом с детства. Кто-то долго шел к профессии путем проб и ошибок. А иногда жизнь преподносит и вовсе неожиданные сюрпризы. Казалось бы, что общего между футбольными воротами и парадным входом в крупнейшую корпорацию? Сегодня один из самых востребованных юристов страны, Александр Горлов, рассказывает удивительную историю своей жизни.
Первый контракт
Когда я учился во втором классе, к нам в школу пришел тренер специализированной детскоюношеской школы олимпийского резерва и сказал: «Кто хочет играть в футбол, приходите к нам». С этого дня у меня не было другой мысли, кроме «хочу играть в футбол». Еще не закончив школы, я уже подписал профессиональный контракт с командой высшей лиги «Торпедо» Москва.
Как меня принимали в футбольную секцию, отдельная история. Сначала нужно было бежать на скорость. Я пять раз пробежал – и пять раз оказался последним. Меня взяли «до кучи». Технология отсева была простой: кто смог «прожонглировать» мячом четыре раза, тот остается, остальных отчисляют. Я не смог, но почему-то меня не отчислили. Через месяц то же самое, но уже шесть раз и еще четыре – головой. Я опять не смог, но меня опять не отчислили. Я жил с чувством панического страха, что однажды меня выпрут…
И этот день наступил. Я скрыл позорную правду от родителей, осенью пришел снова и снова был принят. Меня спросили: «В поле или в воротах?». Я подумал и определил свою жизнь: «В воротах». С тех пор я вратарь.
Наушник под манжетой
Школу я окончил, уже будучи футболистом команды «Торпедо» Москва. Но, чтобы не забрали в армию, нужно было идти учиться дальше. Дилемма: юридический или экономический? – решилась просто. В последний год я полностью забил на учебу, особенно, на математику. Поэтому выбрал юриспруденцию.
Часть экзаменов я худо-бедно сдал. Мне удалось заранее узнать темы сочинений, и мой друг придумал гениальную вещь: записать все на аудио-пленку. Я пришел на экзамен с плеером, примотанным скотчем под свитер, а через рукав шел провод с наушником. Мы придумали и устройство для остановки воспроизведения. Через брюки в кроссовки были выведены два провода. Когда их смыкаешь, плейер работает, когда размыкаешь, останавливается. Но на экзамене за нами следили так, что достать наушник из-под манжеты оказалось непросто. В конце концов я вытащил наушник, положил голову на левую руку и начал писать сочинение. В итоге получил четыре балла и на бюджетное отделение не поступил.
И тогда мой детский тренер Владимир Петрович Евсеев пришел в «Торпедо» и сказал: «Если вы за него не заплатите, я его отдам в другую команду». Это был блеф, но тогда я считался перспективным игроком. В 1994 году вместе с одной из лучших в России команд ФШМ (Футбольная школа молодежи) я поехал на турнир в Японию, и японцы предлагали мне остаться. Так что я действительно был крут. И в «Торпедо» нашли деньги на мою учебу.
Из-за постоянных тренировок на лекции и семинары я ходить почти не мог. За три дня до экзамена садился и учил билеты. На сборах ты либо тренируешься, либо спишь – ни на что другое сил не остается. Но учился я нормально, хоть и с большим усилием.
Момент тщеславия
Все шло отлично. Я успешно сдавал университетские экзамены и играл в футбол, к 18 годам уже был третьим вратарем основного состава «Торпедо» Москва. В том же году команда была продана и переименована в «Торпедо-Лужники». Пришел новый директор Владимир Пильгуй, кстати, очень известный советский вратарь. Он пригласил меня на продление контракта и говорит: «Слышал, ты где-то учишься?» – «Да». – «Бросай». – «В каком смысле? Я уже третий год учусь и не пропустил ни одной тренировки». – «Так не бывает. Либо спорт, либо учеба».
Я отказался бросить учебу, а он – продлевать со мной контракт. Я сдал зимнюю сессию и уехал в Саратов, в команду первой лиги «Сокол-ПЖД». Меня поселили на базе на краю города. В футболе самое трудное – это предсезонная подготовка: ты реально умираешь. Да и саратовские ребята воспринимали меня как угрозу. Психологически было очень тяжело: один, без друзей в богом забытом месте, в день две тренировки и больше ничего. Так я прожил три месяца.
И тут раздался звонок от моего тренера из «Торпедо» Сергея Петренко: «Мы собираем новую команду, “Торпедо-ЗИЛ”, приезжай». Я сразу сорвался и помчался в Москву.
Настал мой звездный час. До начала футбольного сезона 1997 года оставалось несколько дней, надо было подписывать контракт с новой командой. И вот с разницей в полчаса раздаются три звонка. Первый — из Саратова. Президент клуба Александр Корешков умоляет: «Только не подписывай ни с кем контракт! Ты нам очень нужен!» Второй – из «Торпедо-Лужники», где мне сначала контракт не продлили: «Приходи к нам». И третий – из новой команды «Торпедо-ЗИЛ». Проблема выбора передо мной не стояла, я шел к тренеру, вызволившему меня из Саратова. Но это был момент непомерного тщеславия. И эта ситуация даже позволила мне выбить для себя более высокие премиальные (не 200, а 300 долларов за матч). Играл как основной вратарь, заработал кучу денег и купил машину.
Стыдно вспомнить, но однажды я встретил своего приятеля из детской спортивной школы Дениса Бояринцева, которого давно не видел. Он играл за какую-то непонятную команду, а я был на коне. И я, так свысока, говорю ему: «Ты не переживай, и у тебя все получится. Кстати, я тут машину покупаю…». Так вот, вскоре я закончил с футболом, а он до недавнего прошлого был игроком команды «Спартак» Москва и национальной сборной России.
Выходные в сборной
Но вернемся в 1994 год. Мне 16 лет, я играю в дублирующем составе «Торпедо» Москва. То, что я расскажу дальше, кому-то покажется выдумкой, но это правда. После небольшого перерыва в команду вернулся тренер Валентин Козьмич Иванов. А «Спартак» и сборную России тренировал Олег Иванович Романцев.
Я прихожу на тренировку, переодеваюсь в раздевалке дублирующего состава. Вдруг туда заходит директор команды Вячеслав Жендарев и говорит: «Иди в раздевалку основного состава». Иду. А там сидит Валентин Козьмич (футболисты звали его Папа), и вдруг слышу: «Поедешь играть за сборную». Все, кто там был, просто рассмеялись. Но подъехала черная «Волга», и меня куда-то повезли. Оказалось, на спортивную базу национальной сборной в Новогорске. Подвели к полю. На бровке Романцев, играет, и вправду, сборная России… Это был первый день Олега Ивановича в команде и первый сбор под его руководством. На поле лучшие футболисты страны: Шалимов, Карпин, Никифоров, Онопко… Начинается вечерняя тренировка – я единственный вратарь сборной! И надо признать, я почувствовал разницу. Мастерство игроков сборной было заметно выше, чем в моей команде.
На следующий день – двусторонняя игра в рамках подготовки к матчу с Сан-Марино (отборочный этап чемпионата Европы), а значит, нужны два вратаря. Вторым позвали Дмитрия Крамаренко из молодежной олимпийской сборной. Мы уже сидели в форме и слушали тренерскую установку на игру, когда в раздевалку влетел Станислав Черчесов – основной вратарь сборной за второй состав, а мы с Крамаренко стояли в воротах основного состава: он – первый тайм, я – второй. И со счетом 4:1 выиграл наш, основной, состав. Черчесов пропустил четыре мяча, Крамаренко – один, а я сыграл на ноль. На этом сказка закончилась, и вечером меня отвезли домой.
Разгадка этой истории проста. Основные вратари играли за границей, у обоих матчи приходились на выходные. И Романцев в первый день сборов оказался без вратарей. Он позвонил Иванову и попросил выручить, думая, что тот даст основного торпедовского вратаря. Но Валентин Козьмич решил подколоть новоиспеченного тренера сборной и выбрал самого молодого, то есть меня.
Это был первый сбор Олега Романцева в качестве тренера национальной сборной, и газета «Спорт-Экспресс» опубликовала большой фоторепортаж. Моего лица нет ни на одном снимке, но опознать мое участие в тренировке можно. Тогда у сборной была экипировка фирмы Reebok. Я же приехал «с улицы», упакованный в Аdidas. И на фотографиях, то бутса видна Аdidas (это моя), то перчатки Аdidas (тоже мои).
Непростое решение
1997 год, третий курс. В университете я появлялся в лучшем случае раз в месяц. Команда «Торпедо-ЗИЛ» вышла во вторую лигу. Началась тяжелейшая предсезонная подготовка. Контракт подписан на два года, но буквально за два дня до начала сезона мне говорят: «Тебя отдают в аренду. Ты не нужен». Меня просто сбагрили в команду третьей лиги «Асмарал», которая в то время была уже на последнем издыхании.
Я продолжал поддерживать себя в форме. По жизни я фаталист и верю в знаки судьбы. Как-то прихожу посмотреть на игру «Торпедо-ЗИЛ». И новый вратарь не просто отбивает пенальти, а ловит мяч намертво, после чего бросает его рукой нападающему, и тот забивает гол. Это было что-то сверхъестественное. Я понял, что это знак, и с футболом пора заканчивать. Было очень больно, несколько лет я даже по телевизору матчи не смотрел.
Самый длинный день
Я устроился водителем с юридическими функциями в небольшую юридическую фирму. Мне выдали служебный автомобиль «таврия», на котором я возил владельца конторы. Но больше четырех месяцев я не выдержал.
Важную роль в моей карьере сыграла мама моей однокурсницы. Ольга Петровна Федонюк искала юриста, который знал бы английский. Я пришел на собеседование. При этом по-английски ни она, ни я не говорили, поэтому проверить мой навык было некому. И она взяла меня на работу. Так я проработал в центральной компании финансово-промышленной группы «Интеррос» четыре года юристом – уже по-настоящему.
Самый длинный день в моей жизни – как раз первый день в «Интерросе». Мне дали стол, компьютер, папки и сказали: «Ознакомься». Целый день я читал уставы разных юридических лиц, не понимая, о чем там речь. Это была мука.
После кризиса 1998 года нас становилось все меньше, и к 2002-му осталось всего трое юристов. Основным активом было совместное предприятие с американской компанией Pratt & Whitney и дочкой «Газпрома» под названием «Технологии моторов». Выяснилось, что «Интеррос» собирается актив продавать, и наш скромный коллектив решил покинуть компанию. Выбор в итоге пал именно на «Технологии моторов».
Английская гастроль
Семья моего друга жила в Западном Уэльсе. Когда-то я гостил у них, стараясь выучить ненавистный английский язык. Стал достопримечательностью – иностранец, да еще из России. Владелец одного деревенского паба даже пригласил меня поработать барменом – завсегдатаи заведения приходили просто посмотреть на меня. Заработал неплохие деньги – несколько сотен фунтов за пару недель – и научился рисовать ирландский «трилистник» на «Гиннесе».
В 2002 году я подал документы на учебу в университет Кардиффа – это столица Уэльса. Вскоре мне прислали оффер, я начал усиленно заниматься, сдал IELTS на проходной балл и должен был переехать в Уэльс на время учебы.
Но уйти с работы я не мог, потому что тогда мне не хватило бы денег на оплату обучения. Да и компания нуждалась в постоянном юридическом надзоре. Мы создали юридический департамент из 10 человек, отладили процессы. А рулил юридической работой в основном я.
В Англии модульная система обучения, из всего многообразия нужно выбрать три направления. Меня интересовали корпоративное и антимонопольное право. Случайно они оказались в один день, во вторник. Третьим я решил взять страховое право, которое шло в тот же день. То есть можно было обойтись одним днем. В понедельник в пять вечера я уходил с работы и ехал в Шереметьево, где садился на самолет до Хитроу. Дальше на последнем автобусе до Рединга, а потом 2,5 часа на последнем поезде до Кардиффа, где меня встречала тетушка Анжела, которая сдавала жилье студентам. У меня была комната на чердаке, летом в ней было нереально жарко, а зимой – холодно. Тетушка привозила меня домой и вообще очень ко мне прониклась.
Итак, во вторник у меня три модуля. За полчаса до окончания последнего я уезжал в аэропорт, вылетал последним рейсом в Москву. Оставалась пара часов на сон, и в 10 утра в среду я уже был на работе. Так я катался три месяца.
В следующем семестре модули раскидали по разным дням, я ушел с работы и переехал в Уэльс. Рассекая по Кардиффу на тетушкином «фольксвагене», я в первый же день получил штраф за неоплаченную парковку. Мой недельный бюджет составлял 75 фунтов, и отдавать 25 из них на оплату штрафа было немыслимо. Но Анжела рассказала мне про свою знакомую, которая постоянно получает штрафы, после чего пишет письмо в департамент полиции с просьбой ее простить, и ее прощают. Я тоже написал письмо, и меня простили.
Вскоре Анжела предложила мне купить машину у ее знакомой за 50 фунтов. Это был английский «опель» 1986 года выпуска. Конструкция у машины была предельно проста – газуя, у нее ярче горели фары. Мы поболтали с хозяйкой раритета, и она решила отдать машину бесплатно. Попросила только привезти ей бутылку русской водки. На этом «опеле» я объездил всю Англию. Диссертацию я дописывал уже в Москве, пытаясь найти работу.
Знак за знаком
С супругой мы познакомились еще на вступительных экзаменах в РУДН. А когда я вернулся в Россию, она внезапно спросила: «А что мы скажем нашим детям? Что у них мать – неуч?». И уехала в Англию получать диплом MBA.
Я устроился в Русал, где занимался поддержкой сбыта на российском и международном рынках. Наш офис вскоре переехал на Кипр, и полтора года мы с женой жили в режиме гостевого брака, каждый месяц встречаясь в разных городах Европы. Моя супруга наотрез отказывалась уезжать из Лондона, пришлось переезжать туда мне. Я нашел миграционную программу для переселения в Англию молодых специалистов. Чтобы стать участником программы, нужно было набрать 70 баллов. Я набрал 140.
Мне выслали приглашение почтой, и письмо не дошло. Попросил их выдать дубликат, а они ответили, что такой процедуры нет, мол, подавайте на программу заново. Но как? А главное, я туда уже отправил оригинал диплома кардиффского университета, и как его заполучить обратно, непонятно. В общем «Почта России» определила мою судьбу, это был очередной знак.
Я вернул жену в Россию и в 2006 году перешел в юридическую фирму. Это далось мне нелегко. В то время в Русале была четкая установка: если ты не работал в ильфе, выше определенного уровня тебе не подняться. Меня пригласили на работу в международную юрфирму средней руки – Macleod Dixon. Они предложили хорошие деньги, позицию старшего юриста, а через год – партнера. Максим Соков, который тогда исполнял обязанности главного юриста, сказал: «Подожди, завтра в Русале комитет по кадрам». И вот по его итогам мне предлагают качественно другие условия. Я отказываю «Маклауду», а он, в свою очередь, снова повышает ставку.
Я понимаю, что ситуация становится некрасивой. И объясняю в Русале, что при всей лояльности к компании я должен сделать определенные шаги в сторону собственной карьеры, после чего с удовольствием вернусь к ним в новом качестве.
Ушел в Macleod Dixon и через год понял: не мое. По сути, меня оттуда уволили. Перешел в Salans, который на фоне растущего рынка набирал людей, но клиентских проектов там еще не было. У меня началась депрессия. Так страшно, когда за целый день не получаешь ни одного письма…
Внезапно раздался звонок из «Базэла» с предложением, и я ушел туда на позицию главного юриста авиационного сектора, где проработал несколько лет. Потом меня отправили главным юристом в En+. Однако буквально через пару месяцев туда пришел Артем Волынец, отношения с которым у меня, увы, не сложились, и через год он меня уволил. Надо сказать, что Акционер был возмущен и дал команду меня вернуть. Я прождал месяц, но понимал, что в тот момент для меня не было места. Извинился и перешел в совместное предприятие «Газпрома», посмотрел, что такое крупные нефтяные компании, а через полтора года снова вернулся в «Базэл».
Левый край, правый край – не зевай!
В 2001 году я работал в «Интерросе» и в сторону футбола даже не смотрел. И вот однажды, забирая новую машину своей начальницы из автосалона, я врезался в шестисотый «мерседес». Из него вылез браток и сказал: «Ты попал на три штуки баксов». А я получал тогда 400 долларов в месяц.
Моя супруга рассказала эту историю Дерку Сауэру, владельцу холдинга Independent Media, у которого она трудилась личным ассистентом. Он дал деньги и спас меня от неприятностей. А вскоре Дерк приступил к организации детской футбольной лиги – Moscow Youth Soccer League. Моей супруге, которая ничего не смыслит в футболе, поручили администрирование процесса. Я начал помогать ей, вскоре стал судьей и тренером команды старшего дивизиона. Мне досталась самая молодая команда из 13-летних детишек. А играть предстояло с соперниками, которым по 17–18 лет.
Первую игру мы проиграли 0:8, вторую – 0:10, третью – 0:11. После такого унижения дети потеряли всякую мотивацию. На четвертую игру несколько футболистов просто не пришли. Я объяснил тренеру соперника ситуацию и спросил, не будет ли он против, если я встану на ворота за своих, чтобы его же ребятам было интереснее играть. В итоге мы сыграли 0:0. Не пропустили, но и не забили.
Последний матч в групповом этапе мы играли с самой сильной командой. Мои ребята уже поверили в себя, и я точно знал, кто что может. Грамотная тренерская работа, самоотдача игроков, много удачи – и мои подопечные на последний минуте забивают гол и заканчивают игру со счетом 3:2. Мы вышли в плей-офф, но там попали на сильнейшую команду и проиграли 1:5. Однако для ребят, да и для меня, этот турнир запомнился на всю жизнь. И все последующие годы мы с ними становились чемпионами.
Параллели тоже пересекаются
Несколько лет назад шедшие до этого параллельно две мои жизни: футбольная и юридическая, – идеально сомкнулись. Меня избрали председателем Комитета по статусу игроков при Российском футбольном союзе (РФС). Это вторая инстанция третейского суда при РФС, который решает контрактные споры между футболистами, тренерами и клубами. Как раз был нужен взрослый юрист с международным опытом и английским языком, бывший профессиональный футболист, понимающий футбольную специфику, независимый человек, который ни с кем не аффилирован в сегодняшнем российском футболе и не имеет в нем бизнес-интереса.
Я оказался едва ли не единственным человеком в России, который соответствовал всем этим характеристикам.§
Хотите сделать следующий шаг в карьере и жизни?
Руководите командой по юридическим, комплаенс вопросам или связям с государственными органами?
Обязательно присоединяйтесь к Legal Executive Assembly, четвертой неформальной встрече топ-менеджеров крупнейших компаний России.
Вас ждет новое полезное и зажигательное неформальное событие!
1-3 октября 2020 года. Radisson Resort, Завидово
Найдем ответы на вопросы:
✔ Как эффективно анализировать и совершенствовать операционные процессы вашего подразделения? Как создавать shares services center из кросс-функций и управлять им? Как повысить ценность функции для внутренних клиентов?
✔ Как выстраивать эффективные отношения с собственниками и CEO компании? Что они ожидают от топ-менеджеров и как контролируют? Как разрешать конфликты? Как усилить влияние на их решения? Какие каналы коммуникации выбрать?
✔ Что помогает топ-менеджерам быть эффективными и оставаться в ресурсе? Как повысить осознанность и управлять эмоциями? Как балансировать профессиональными и личными интересами, разумом и сердцем?
✔ Как и какую карьерную траекторию выбрать? Как расширить зону ответственности, поменять индустрию и сферу деятельности? Как решиться на нестандартный переход? Какие инструменты использовать, чтобы решиться на перемены?
При поддержке: Tenzor Consulting Group, Orchards Law, Kosenkov & Suvorov, Baker McKenzie, ООО «Амвэй» Росcия, Экспертная группа Veta, LEGAL TALENTS, Moscow Business School и Radisson Blu.
Детали программы, видео и фото предыдущих мероприятий на сайте Legal Executive Assembly 2020.
